12.03.2007  Реструктуризация промышленности поможет развитию малого бизнеса

   Российскую промышленность ждет реструктуризация. О том, приведет ли это к повышению эффективности экономики и росту малого бизнеса, а также о перспективах интеграции на постсоветском пространстве «Росбалту» рассказала научный руководитель Центра стратегических разработок Ксения Юдаева.
   В.: Как вы относитесь к заявлению главы Роспрома Бориса Алешина о предстоящей реструктуризации отечественной промышленности? Насколько эффективна выдвинутая им концепция: консолидация на уровне компаний-финишеров и аутсорсинг на уровне поставщиков?
   О.: Я надеюсь, что государство будет реструктуризировать активы, которыми оно владеет. Конечно, нужно разбираться с отдельными отраслями с учетом опыта и передовых технологий, которые есть у России, чтобы сделать нормального финишера. И когда мы говорим об аутсорсинге, речь идет не только о малом бизнесе, но и об участии иностранных производителей. Потому что для производства конкурентоспособной продукции нужно опираться на зарубежные комплектующие.
   В.: Согласны ли вы с тем, что в России неэффективная структура промышленности?
   О.: Структура российского производства создавалась в 30-е гг. прошлого столетия, и с тех пор серьезных изменений не претерпела. И это важнейшая причина неконкурентоспособности отечественной промышленности. Вертикально интегрированные компании, так плотно расположенные в одной стране и в одном городе, – совершенно невозможная вещь в современном мире.
   Другое дело - способна ли наша инфраструктура поддержать эффективную структуру промышленности. В России наблюдается практически полное отсутствие логистики, не говоря уже про дороги, связь. Чтобы поддерживать современную структуру производства, необходима современная инфраструктура и логистика.
   В.: Государству хватит менеджерских ресурсов для осуществления столь масштабной реструктуризации?
   О.: Говоря о менеджменте, я бы вопрос ставила шире – с менеджерскими ресурсами у нас плохо не только на госпредприятиях, а вообще. Это одна из важнейших проблем. И ее нужно решать как можно быстрее и при поддержке государства.
   В.: У нас еще и с трудовыми ресурсами не очень… О.: Проблема нехватки в России квалифицированных кадров несколько преувеличена. Я обсуждала эту тему с иностранными инвесторами, и они мне говорили: какие замечательные у вас инженеры, как легко их можно найти и в больших количествах! Все разговоры о нехватке кадров на российских предприятиях связаны с тем, что предприятия не хотят или не готовы платить нормальную зарплату, а значит, и не могут найти нормальных работников. Я еще готова поверить в дефицит кадров в рабочих специальностях, поскольку система ПТУ развалилась. Но почему при этом самим предприятиям рабочих не обучать?
   В.: Назначение Сергея Нарышкина первым вице-премьером, курирующим внешнеэкономические связи, улучшит условия выхода на внешние рынки?
   О.: Мы в ЦСР давно обсуждали необходимость повышения степени межведомственной координации при выработке и реализации внешнеэкономической политики, и если этим займется Нарышкин, то это повысит качество, и, что еще важнее, оперативность реализации политики. Появление еще одного высокопоставленного лица, помимо Грефа, которое курировало бы внешнеторговые связи, — это тоже неплохо. У нас не хватает людей достаточно высокого ранга, чтобы работать в международных и двусторонних комиссиях и организациях. В результате административной реформы количество заместителей министров сократилось, а директор департамента по-английски звучит как начальник отдела, что слишком низкая должность для участия в переговорах.
   В.: Проблемы интеграции в рамках СНГ тоже с этим связаны?
   О.: Политический проект интеграции в рамках СНГ наталкивается на очень плохую экономическую реальность. Доля стран ЕврАзЭС – Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана — во внешней торговле России в прошлом году упала до 7% с небольшим. В то же время часть стран СНГ пытается играть на воображаемых геополитических амбициях России, благодаря которым, якобы, она готова платить сколь угодно высокую цену за интеграцию. В результате мы видим рост количества торговых барьеров против российских товаров, в той же Белоруссии, к примеру. Эти барьеры еще в большей степени снижают заинтересованность российских производителей в рынках стран СНГ, а значит подрывают экономические стимулы России к тому, чтобы выступать лидером в интеграционных процессах.
   В.: Назначение Сергея Иванова первым вице-премьером говорит о том, что именно он будет курировать проведение реструктуризации промышленности. При этом главный упор, по-видимому, будет сделан на ВПК. Насколько наш ВПК может стать той площадкой, на основе которой возникнет инновационная модель промышленности?
   О.: Коммерциализация исследовательских разработок наталкивается на две проблемы. Во-первых, это абсолютное отсутствие экономического мышления у наших ученых и разработчиков. Отсутствует понимание своей деятельности как бизнес-проекта, у которого на выходе должен быть продукт. Во-вторых, это проблема гостайны. Границы секретности очень расплывчаты. Что там можно, а что нельзя комерциализировать, непонятно.
   Большой проект, связанный с международной конкуренцией, может способствовать развитию новых технологий. И здесь мы упираемся в то, насколько эти технологии можно будет использовать для других целей. И именно в этом ключе государственная политика и работает катализатором экономического роста. Не потому, что она создала большой проект, а потому, что на основе технологий, которые были использованы для создания самолета, были созданы новые продукты для автомобилестроения, телекоммуникаций и многого другого.
   В.: У нас началась мода на создание промпарков, бизнес-инкубаторов, венчурных фондов. Насколько это способно подтолкнуть к инновационному развитию?
   О.: Конечно, значительная часть того, что будет создано под влиянием этой моды, может в конечном итоге оказаться неэффективным. Если эффективность этих проектов окажется 10% — уже будет очень хороший результат. Если же говорить про венчурные фонды, то при всей прогрессивности этой инициативы, я думаю, что мы слишком много внимания уделяем деньгам. Отсутствие денег — не главная проблема. У нас же есть частные венчурные фонды, которые не могут найти проекты, потому что идеи потенциальных инноваторов не имеют никакой бизнес-начинки. Поэтому в сфере коммерциализации научных открытий необходимо заняться подготовкой менеджеров для этой сферы, сведением ученых с менеджерами. На самом деле образованием надо заняться и в сфере внешнеэкономических связей, чтобы научить бизнес использовать экспорт.
   В.: Через сколько лет можно будет судить о том, удалась реструктуризация промышленности?
   О.: Лет через пять.
   В.: Действительно ли малый бизнес получит выгоду от реструктуризации?
   О.: По-моему, имеется в виду другое – создание малых предприятий в процессе реструктуризации крупных. Непрофильные подразделения крупных предприятий будут выделяться в отдельные малые фирмы. Сразу же появится дополнительно малый бизнес. Плюс, если выделение не будет формальным, и крупные компании будут поддерживать конкурентный режим, это даст возможность появления альтернативных малых компаний. Помимо этого, появятся условия для развития не только малого бизнеса, но и для появления крупных сетевых компаний. Ведь у нас каждый завод имеет свой транспортный цех. Если же эти цеха выделить, то не очевидно, что они не объединятся в одну большую логистическую компанию.
   Появление малого бизнеса нельзя рассматривать как самоцель. Самоцель для нас – это эффективная конкурентоспособная экономика. Причем не только промышленность, но и сектор услуг. А будут ли там малые предприятия, средние, крупные, сети или что-то еще – это вопрос второй. Конкурентоспособная экономика должна быть гибкой с точки зрения своих форм, предприятия должны перетекать из одной формы в другую, объединяться, разъединяться, расти, умирать, создаваться снова. И это будет показывать, что экономика конкурентоспособна, а не то, что мы достигнем плановой цифры в 40% малого бизнеса в ВВП.
   ИА "Альянс Медиа" по материалам ИА "Росбалт"